С интенсивным заселением и освоением Кунгура тесно связано его экономическое развитие: ежегодно за пределы уезда по Сылве, Чусовой и Каме вывозились тысячи пудов зерна, муки, крупы, сала, а также мяса и масла.

Кстати, кунгурский хлеб был наполовину де­шевле (по 20—25 коп.), чем в Соликамске и Чердыни.

За последнее десятилетие ХVII века наблюдался быстрый про­цесс разделения труда, отделение города от деревни.

Все большее количество горожан порывало связь с сельскохозяйственным про­изводством и приобщалось к ремеслу.

Так, если в 1685 году в Кунгу­ре насчитывалось 133 крестьянских двора, то в 1698 году их уже вообще не отмечается.

В городе очень быстро шел и процесс отделения ремесла от торговли. Если в 1685 году имелось 16 торговцев, то в 1698 году их число возросло до 337.

 К концу XVII века быстрыми темпами развивалось мыловаренное и винное производства, а в уезде - мукомольное.

Кроме того, в уезде началась добыча руд и выплавка металла.

Значение Кунгура как опорного военного центра заставляло раз­вивать производство вооружения.

В городе было много хороших спе­циалистов-оружейников, которые славились своим мастерством да­леко за его пределами.

Недаром в 1679 году специальной грамотой царя Федора Алексеевича кузнечных дел мастера Кунгура были выз­ваны в Москву для изготовления и починки оружия.

С развитием ремесла наш край втягивается в единый всероссий­ский рынок.

Кунгурские купцы вели торговлю с Москвой, Ярос­лавлем, Архангельском, Казанью, Астраханью, Нижним Новгоро­дом и др.

Следует сказать несколько слов об управлении городом. Делами в уезде и городе ведал воевода (первым воеводой был Тимофей Тара­сов), а в самом Кунгуре дополнительная гражданская власть испол­нялась бургомистром, выбиравшимся из местных жителей. Централь­ное управление вначале осуществлялось из Новгородского приказа, а с 1683 по 1703 год — из Казанского приказа.

Отдаленность Кунгура от резиденции царских наместников зачас­тую способствовала тому, что в должности воевод оказывались взя­точники и лихоимцы, беззастенчиво обманывавшие и грабившие по­садских крестьян и коренное население.

Много бед натворил второй кунгурский воевода, Иван Поливкин. Однажды он схватил по ложно­му доносу ясачного татарина Алешку Ахмустакова, «...вяровой сев взяв велел его посалить на Кунгуре на закрытый двор и долго держал его в холодном дворе, сковав руки и ноги, и мучил ею».

Другой воевода, Черников-Онучин, в 1680 году расставил по всем дорогам стрелецкие заставы для самовольного сбора пошлин, и по­требовалась специальная царская грамота для снятия этих застав.

Особенным произволом и взяточничеством было ознаменовано правление воеводы Степана Осиповича Сухотина, нанесшего боль­шой ущерб кунгурскому ремеслу и торговле.